Вот так.

[4kalina]

У нас с моими родителями дачи были рядом, так что мама часто уезжала оттуда с нами — на машине. Въезд в город был со стороны нашего микрорайона, поэтому, когда не было тяжелых сумок, мы высаживали её неподалеку от нашего дома, на остановке автобуса. Дальше маме нужно было ехать ещё минут 25, а потом идти до дома с четверть часа. Когда везли с дачи какую-то добычу, то заезжали сначала к ним, делая немаленький крюк. Это было не очень удобно,так как занимало дополнительное время, дети были уже уставшие (возвращались мы обычно вечером воскресенья), и лишние 40 минут по городу туда- сюда с кучей мелкоты от 12 до 2 лет совсем не были для меня подарком. Кроме того, машины раньше ставили в гараж, получалось, что муж приходил домой уже ближе к 10 вечера, т е на его помощь в разгребании вещей, овощей и детей мне рассчитывать уже не приходилось.

В тот раз мы, как обычно, заехали со стороны нашего микрорайона, тормознули у остановки автобуса, муж спросил: "Тут нормально, Галина Александровна?" Мама ответила утвердительно, вышла из машины, сказала спасибо, помахала нам рукой и пошла, прихрамывая, прочь. Машина (вернее, муж) резко рванул с места, как конь, почувствовавший запах стойла, и через три минуты мы уже были у своего подъезда.
В ту самую секуунду, как я, обернувшись, увидела, как тяжело мать поднимается на бордюр, мне непонятно резануло по сердцу, подступила острая жалость и стыд; сначала я даже не поняла причину своего беспокойства. Трех минут мне хватило, чтоб разобраться что к чему, прийти в ужас, но я молчала. Отстегивая ремень безопасности, муж, посмотрел на меня и спросил:
— Что такое?
— Нельзя было мать до дома довезти?!
— Так ёлки! Ты б сказала!
— А сам ты дурак?! Гони быстрей, может, успеешь, может, автобус ещё не пришёл! Мы сами поднимемся, не помогай.
— Я успею, не волнуйся.
Лихорадка передалась и ему тоже. Мгновенно выкинули детей из машины, и он понёсся обратно. До сих пор помню, с каким страхом ждала, что вернётся: это значит, он успел, мать тяжело поднялась по ступенькам у автобусе и, ковыляя, поплетется до дома. Почему-то я знала, что в этом случае буду помнить о своём жлобстве всю оставшуюся жизнь.
Он успел, я так ему благодарна, что помню не только о своем жлобстве, но и о стыде.
Это было мамино последнее лето.