Дед мужа, Ребров Семён, вернулся с финской раненым в свою Курскую область; был отправлен после госпиталя в санаторий. Подлечился и снова стал годен для призыва. До фронта доехать не успел, эшелон разбомбили под Ельцом. Много лет числился пропавшим без вести. В 80-х родные нашли место его захоронения: братская могила, Елец.
Единственное затертое фото. Дед справа, во втором ряду.
Жена с двумя детьми (5 лет и 2-х месяцев) осталась в оккупации. Деревню сожгли, но люди ушли в лес и жили там в землянках. Это фото, судя по возрасту младшего ребенка, сделано году в 44-45.
Бабушка мужа, Реброва Нина Егоровна, всю жизнь прожила одна, вырастила детей, ударно работала в колхозе, "за свеклу" была удостоена звания стахановки и медали. В шестидесятых стала падать в обморок в своей одинокой избе и лежать там "хто знит сколько," пока очухается. Дочери забрали ее в город и, как вдове фронтовика, "выхлопотали" комнату в двухкомнатной квартире. Прожила 83 года, руки, по выражению маленького внука, были "без тормозов" — так тряслись от прежней тяжелой работы.
Стахановки в поле. С рассветом, убрав и выгнав скотину, тяпки в руки — и шуруй до конца поля. Потом — вдоль другого ряда — обратно. В обед нужно сбегать домой, подоить и напоить корову, накормить детей. Как жара спадёт, снова в поле. До темна нужно успеть сделать домашние дела: электричества на их половине деревни не было вплоть до середины 60-х.
Её брату, Дерюгину Степану Егоровичу, мой муж приходится внучатым племянником. Дед дошел до Берлина, "наводил переправы" через все попадающиеся на пути реки; имел единственное легкое ранение - в руку. По его словам, самым сложным заданием было доставить донесение с какого-то острова, где закрепилось его подразделение, на свой берег. Другой берег обороняли немцы и обстреливали и остров, и противоположный берег.
Весна, по реке ещё льдины плывут, а Степану налили стакан спирта — и вперёд. Всего нужно было плыть метров 100, голова начала мутнеть уже у берега. Свои вытащили, в землянке растерли тем же спиртом и отправили с ответом обратно. Вот когда плыл обратно, думал: всё, не доплывёт. И по течению снесло, мог остров проскочить, и силы оставляли. Как добрался, не помнит. Отсыпался двое суток, даже насморка не схватил.
После войны построил дом, вырастил трех дочерей, взял к себе жить из разоренной деревни племянницу (мать моего мужа).