Рассказывала моя мама, Галина Александровна.
"Однажды мы с подружкой Файкой шли с работы в школу. На базаре купили одну ватрушку с картошкой. Идем, навстречу нам два взрослых парня:
— Девочки, дайте ватрушку откусить!
— На! — засмеялись мы. И протянули ватрушку.
А он взял и откусил. Почти половину съел, засмеялись они и пошли, а мы с Файкой заплакали обе от обиды. Не думали, что с нами могут так поступить. Ведь понятно, что больше ничего у нас нет."

=====================================================================================================================================================

Зимой 43-го подвернулся дополнительный заработок: нужно было очистить уборную в доме на несколько квартир. Мама с подружкой договорись на какие-то деньги, дом был далеко от их улицы, так что жильцы незнакомые. Чтоб совсем было не стыдно, работать пошли затемно. Как помню из далекого детства, уборная (туалет) устроена так: выгребная яма с нечистотами имеет отверстие наружу, через которое содержимое откачивают раз или два в год. Оставшееся удаляется вручную, лопатами. Возможно это только зимой, когда всё это заморожено. Платили наличными и сразу, вот подружки и решились.
Работу выполнили, деньги получили.
Мама после этого должна была пойти на молочную кухню получить молоко для полугодовалой сестры. Зашла, стоит в очереди в своём пальто с лисьим воротником, вдруг народ вокруг начал принюхиваться, оглядываться — от кого-то неприятный запах. Это оттаявший воротник начал отдавать впитавшееся недавно амбре. Мама стояла ни жива ни мертва, хотелось убежать от возможного разоблачения, но тогда мелкая осталась бы без молока. Десятилетия спустя мать рассказывала, как жаль ей было мальчика лет 12, стоявшего перед ней, которого женщины начали стыдить за то, что "он за собой не следит". Пацана так затуркали, что он вынужден был уйти. То, что запах говна исходит от 16-летней барышни в пальто с лисой, народу в голову не пришло.
— Так вы что, в своей одежде, что ли, работали? — недоумевали мы с сестрой.
— Нет, конечно. Переоделись в телогрейки, а пальто положили недалеко на снег.
— А сразу что, нельзя было в старых телогрейках прийти из дома?!
— Как мы могли? Нам стыдно...
Ну да, 16 лет же.