У моего мужа две авторские педагогические программы: 1. Давай включим мультики. 2. Пойдем посмотрим, что делает наша бабушка. Надо сказать, обе работают отлично.
Но сегодня мне понадобилось больше времени, чем разрешается смотреть мультики, а вторая программа не подходила категорически, поэтому выдала этой парочке кусок чебуречного теста, оставшийся со вчерашнего дня. К тому времени, когда я освободилась, восторг от новой игры еще не весь вышел, но уже пошел на спад. И гусениц они уже лепили, и улиток, и ежей, и колбаски, и колобок, и снеговика. Ну, додумалась до Дед Морозовской бороды и усов, размазывания теста по столу, рукам, обертывания предметов, слепков зубов — и всё, фантазия кончилась. Но тут мне попался на глаза горшок. Не успев включить торможение, слышу свой голос:
— Давай слепим какашки?
Оторопелый взгляд был ответом, а за ним последовал такой взрыв хохота, что ребенок поперхнулся своей слюной. Я ржала уже над внучкиной реакцией. Мы просто катались от смеха. Накатались и стали с энтузиазмом лепить какашки. Разной формы и размера. И слеплять их вместе и снова смеяться. И придумывать, чьи они. Вернувшийся дед не смог сломать наш кайф нравоучительными пожеланиями сделать "что-нибудь хорошее." Что удивительно, "хорошее" ребенка нужно было подгонять лепить, а плохие какашки он произвел на бис три кучи подряд. И отрывал кусочки от большого куска сам, и раскатывал, и укладывал, успевая смеяться и комментировать. С прогулки домой только воспоминанием о куске теста и заманила. "Каки динозавра буду лепить!" И чесанула домой.
Мне нельзя доверять детей.